Поступив на богословский факультет исключительно из духовного интереса к богословским вопросам, я вскоре же охладел, парализованный тем мертвым, мирским духом, которым отличается всякое научное исследование.

Богословие, вырванное из жизни в отдельно стоящую науку, представляет из себя, как и все науки, результат бесконечных рассуждений плотского ума.

Когда исследования производятся в области эмпирических наук, то подобная схема мышления соответствует материалу. В области же богословия, где речь идет о вопросах чисто-духовного характера, отсутствие духа и жизни в разрешении духовных проблем недопустимо.

Стал присматриваться к своим друзьям по факультету и увидел, что для них – это совершенно естественное положение дела, т. к. большее число из них готовится занять место по богословской профессии.

Присматривался и меня поразило, что их интерес и призвание скользят по поверхности, ничуть не затрагивая в них их внутренней личности. Богословие для них, по своей сущности, такая же наука, как и все остальные. Приемы и методы исследования ничем не отличаются: все та же деятельность плотского ума.

В моем представлении, однако, под богословием следует понимать исключительно духовное разрешение всех богословских вопросов, путем духовного познания.

Невозможно разрешить ни одного духовного вопроса, во свете Божественной истины, не имея духовного познания. На богословском факультете требуется богословское знание и философское мышление плотского ума; познания духовного, которое должно лежать в основе всякого духовного исследования, не требуют.

Предо мною встал вопрос, от смелости которого я и сам в начале не на шутку перепугался:
Возможно ли богословие, как абсолютно-истинное знание, если отсутствует в основе духовное познание?

Возможно ли установление духовной истины и правильное разрешение духовных вопросов посредством чисто-земной душевной способности человеческого ума – способности, ограниченной рамками человеческой возможности?

В каждом ремесле – свой специалист, способность и знание которого специализированны в определенном направлении. Обращаясь к самому высшему предмету изучения – к богословской области, не следует ли, тем более, и здесь ожидать специализации духовных способностей, а не душевных?

Понял, что вся сухость, безжизненность и формальность в области богословской науки именно в силу отсутствия духовного познания. “Слова, которые Я говорю вам, суть дух и жизнь”, сказал Христос”. (Ин. 6, 63)

“Каким же образом можно подходить к Божественному Слову аппаратом нашего душевно-ограниченного знания?
Допустимо ли оперировать над духовным, невидимым, неосязаемым, не подвергающемуся нашему душевному наблюдению плотским умом?
Представляете ли вы себе, чтобы хирург вооружился кухонным ножом, имея ввиду совершить операцию глаза?” спросила меня с. Смирнова.

Какая же наука должна быть живой, как не богословие, занимающееся духовной жизнью и ее вопросами?

Продолжительное время я воображал, что мои мучительные вопросы возможно легко разрешить переходом из одного отделения факультета в другое. Так я перешел из лютеранского в католическое и думал, что этим путем достигну духовного удовлетворения и успокоения.

Увлекшись католицизмом, я дошел до того, что чуть с ума не сошел, погрузившись в сатанинские чудеса новой кандидатки в католические святые – Терезы Нейман.

Обращение к ней за молитвенной помощью привело меня к общению с сатанинской силой.

Это был результат безумных попыток разрешить и понять духовные вопросы путем плотского ума.

“Разве вы не знаете, что исследование духовного плотским умом может довести человека до ненормальности?
Человек бьется, как рыба об лед и все-таки ничего абсолютно-духовного умом постигнуть не может.
Плотской, конечный ум не может проникнуть в вопросы вечного бытия. Разве вы не интересовались проанализировать явление: на каком основании у людей встречается психоз на религиозной почве? Неужели вы думаете, что погружение в духовное, вечное, истинное и Божественное, может человека свести с ума? Конечно нет! Но исследование ограниченным плотским умом тайн Царства Божия невозможно: ум надрывается и заболевает. Духовное можно постигать и исследовать только путем духовного познания”.

Объяснение это я получил впоследствии от сестры Смирновой.

Что же касается меня лично, то я, в свое время, видел выход опять в том, чтобы перейти из католического отделения в православное. Католическое религиозное направление, как и лютеранское, не дали мне духовного удовлетворения. Думал, что этим закончится мое искание, но ошибся. Путем долгого анализа, наконец, понял, что дело вовсе не в религиозном направлении того или иного человеческого учения, а в том, что для исследования духовных вопросов необходимо духовное познание, согласно Слову Божию: “…зная, прежде всего то, что никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою. Потому, что никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его Святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым” (2 Пет. 1 гл., 19-21).

Тут встал предо мной трудный вопрос: каким образом достигается духовное познание, дающее возможность ориентации в духовной области?
Занимаясь этим вопросом, я познакомился с трудами с. Смирновой на эстонском языке. И что же обнаружилось?! Мирской, всецело погруженный в мирскую жизнь и мирской дух, чисто по-американски смешав все: спорт, флирт, танцы, всякую лектуру с богословием и Христом, я воображал себя, будучи членом Христианской студенческой организации, выдающимся христианином, поставившим себе высшую цель жизни – стать духовным учителем других.

И может же человек дойти до такого абсурда?!

Учить других христианству, не будучи сам христианином!

Значит, нужно стать христианином! повторял я себе и не мог простить своей слепоты: столько лет погружаться в отрасли богословского знания, быть членом студенческих христианских кружков, даже побывать в свободных общинах верующих, посещать собрания и лекции и, не найдя выхода, остаться при своем тупике.

Никто и нигде не смог вскрыть моего внутреннего состояния и указать мне на ложь, фарисейство и лицемерие моей внутренней жизни!

В это время на наше приглашение приехал к нам в Юрьев брат Михаил Петрович Смирнов, и я никогда не забуду этих его долгих, задушевных бесед с нами студентами.

Просто, без гордости и самомнения, открывал нам брат Евангельские истины, и мы поражались той беспредельной глубине, которая заключалась в Слове Божием и которая для нас до этого времени была запечатана.

Это был второй сильный толчок для меня, чтобы сбросить с себя маску внешнего благочестия и стать христианином не по названию, а по жизни. Больше! я понял из этих бесед, что христианин должен стать подлинным учеником Христа. Тогда был положен первый камень к созиданию Союза “Единение во Христе”.

Теперь я знал, каким путем достигается духовное познание и в каком внутреннем состоянии человек получает лично от Христа повеление выйти на духовную работу. (Лк. 24, 49)

Пришлось начать работу не с других, а с себя!

В это время Господь открыл духовные собрания с. Смирновой, и это был третий и решительный толчок к моему обращению.

Логика сатаны была разрушена: я стал каяться и достигать подлинного обращения, как этого требует учение Христа.

Теперь стали ясны четыре основных положения: 1) что духовное не постигается плотским умом; необходимо для этого духовное познание; 2) что нужно стать самому христианином, чтобы учить других Евангельским истинам; 3) что необходимо перейти от внешнего благочестия к достижениям внутренней духовной жизни во Христе; 4) что духовное познание и истинное христианство открывается только после покаяния и обращения, когда душа получает от Христа прощение в своей прошедшей, греховной жизни.

Таков был духовный фундамент, на котором, с помощью Христа, я стал строить свою новую жизнь.

Но это было еще не все. Еще во время своих исследований богословских вопросов меня глубоко интересовали вопросы мистики, т. е. вопросы о внутреннем, постоянном общении души с Господом.

Прочитанные тома богословской литературы по этому вопросу дали мне представление о различных видах мистицизма. Описываемые там явления мистической жизни, различные экстазы и болезненные переживания произвели на меня отрицательное впечатление и мистика, в моем понимании, смешалась с психопатологическими явлениями, с воображением и самовнушением.

Мистический путь в объяснениях плотского ума, не имеющего ни малейшего понятия о живом общении души с Богом, внушили мне сатанинский страх, предубеждение и глубокое опасение перед этим путем.

Пришлось снова отдать себе отчет, что в вопросах мистики более, чем в других вопросах, необходимо духовное познание и духовный, личный опыт.
И какая смелость рассуждать плотским умом о мистике, не имея лично никакого духовного опыта в этой области! Особенно характерны в этом отношении и оскорбительны для духовных людей анализы немецких ученых о духовных видениях и восхищениях Садху Сундара Синга.
Вопросы в этой области стали все более интересовать меня, и я искал их подлинного разрешения, стремясь отличить подлинный мистицизм от болезненных и ненормальных явлений, которые плотской ум смешал с истинной мистикой.

Зная, что многие студенты, увлекаясь этими вопросами, как и я, ищут определенного и ясного разрешения, приведу определение сестры Смирновой, давшее лично мне ясное понятие о мистике.

”Истинный мистицизм – духовный полет душ, оторвавшихся от оков земли и нашедших себя духовно в Живом Христе через обращение и подлинное рождение от Духа.
Истинный мистицизм – погружение и приобщение души во Христе к Божественной Сущности: к Источнику жизни, мира, силы и радости.
Истинный мистицизм – постоянное, непрерывное, живое общение души с живым Христом.
Истинный мистицизм – духовно-индивидуальный путь души к Богу через Живого Христа.
Лже-мистика – духовное опускание души в нирвану, в сатанинскую духовность, сущность которой – неисчерпаемая пустота человеческого воображения.
Лже-мистика приводит души к полной потере своей личности, приобщая души к сатанинской сущности, и губит их навеки через аморальные, психопатологические, болезненные явления, как видим на примере Т. Нейман.
С одной стороны, мистика открывает духовные тайны, открывает во Христе возможность погружаться в Божественную Сущность, а с другой стороны, это самый опасный путь, как видим из целого ряда ненормальных и духовно-бессмысленных переживаний больных мистиков, когда души, отдаваясь мистицизму, попадают в руки сатане.
Понять это просто. В области науки более или менее намечены пути исследования, поставлены вехи, установлены те или другие законы; словом – под ногами есть некоторая почва.
В мистицизме это абсолютно невозможно.
В мистицизме открывается беспредельная глубина Божеского творчества в разновидности духовных индивидуальностей.
Как каждый солнечный луч имеет свою точку соприкосновения с солнцем, так каждая истинно-духовная личность имеет свой мистический путь к слиянию с Богом.
Поэтому наметить в мистике общие пути духовных достижений, установить определенные законы – необыкновенно трудно и пока никем еще не сделано.
Подлинный духовный рост во Христе возможен только путем личного духовного опыта.
Большинство мистиков, начиная свой мистический полет в заоблачной атмосфере, по духовной неопытности теряют духовное равновесие и попадают в руки сатане.
В наши дни подлинным мистиком является брат во Христе – Садху Сундар Синг.
Человечество должно остерегаться больных, осатанелых мистиков; оно нуждается в здоровых мистиках, призвание которых – открыть всему человечеству путь к духовному оздоровлению, путь возвращения личности к своему Божественному индивидуальному первообразу, который находим в Живом Христе, через приобщение к Его Божественной Сущности”.

“Когда увидим Его, как Он есть, то будем подобны Ему!”.(1 Ин.3, 2)

Союз не только задается целями поднять нравственный уровень молодежи, но, главным образом, открыть истинный путь к живому общению со Христом, открыть сущность и достижения духовной жизни во Христе и ответить, по мере своих сил, согласно Слову Божию, на все предлагаемые вопросы.

“ЕДИНЕНИЕ ВО ХРИСТЕ” ищет единения в Живом Христе со всеми духовно-жаждущими душами.

Секретарь Союза Эдвальд Ыунапу
Студент Богословского факультета